ОТ БОРИСА ГОДУНОВА ДО НАШИХ ДНЕЙ

Храм на месте современного здания церкви Симеона Столпника впервые упоминается в архивах с 1624-1625 годов. Храм был выстроен на месте древнего, скорее всего, деревянного храма, стоявшего здесь со времен Бориса Годунова. На храмовой иконе преподобного Симеона Столпника имелась надпись — «лета 7132» (1624 год — прим ред.) — дата установки образа в храме. (1)

Современное каменное здание выстроено в 1676-1679 годах на средства казны царем и великим князем Федором Алексеевичем. (2)
В архивных документах храм впервые упоминается как храм Введения во храм Пресвятой Богородицы (по главному престолу), что «за Арбатскими вороты в Поварской улице». В храме также имелись приделы во имя преподобного Симеона Столпника и во имя святителя Николая (с 1715 года), который в 1759 году был переосвящен во имя святителя Димитрия Ростовского. (3) В дальнейшем храм именуется как храм преподобного Симеона Столпника на Дехтяреве огороде, на Арбате, у Арбатских ворот или на Поварской. (4) Земельный участок под церковными владениями и владениями причта занимал довольно значительную площадь на пересечении улиц Большая Молчановка и Поварская. Один из наиболее ранних и подробных источников, «Описная книга церквей Земляного города» 1657 года, содержит государев указ, определяющий земли, взятые под новое кладбище:

«По нынешней мере под церковью земли и кладбища вдоль 20 сажен без чети, в другом длиннике от двора Рейтарского строю Фомы Брянцева до попова двора 25 сажен с третью, в переднем конце попереч 17 сажен без получети, в другом поперечнике 16 сажен без чети; а в писцовых книгах 1639 г. написано: церковные земли вдоль 19 сажен с полусаженью, попереч 15 сажен без трети; и по нынешней мере сверх писцовых книг в длиннике примерно четь сажени, а по другую сторону церкви в длиннике примерно 6 сажен без полутрети, а в поперечнике 2 сажени с получетью, и то кладбище тесно.» (5)

И еще:

«И по государеву указу той церкви старое кладбище огорожено заборами наглухо, а новое кладбище огорожено надолбами изредка. А к той церкви на городбу старого кладбища на заборы и опол нового кладбища на надолбы лесу пошло: столбового трёхсаженного 20 брёвен, да в заборы 100 брёвен полтрети сажени, да 58 брёвен двухсаженных...» (6)

С середины XVI века в Москве возводились небольшие бесстолпные храмы, именуемые «огненными» — это церкви святителя Николая в Пыжах, Знамения у Петровских ворот, Введения Богородицы в Садовниках. Так же был выстроен и храм преподобного Симеона Столпника. (7)
В течение XVII-XVIII веков церковь не раз перестраивалась и обновлялась. В 1735 году ремонтировался придел святителя Николая, в 1738 году «св. престол, жертвенник и мост за ветхостью перестраиваются», а в 1798 году подается прошение:

«Святейшего Правительствующего Синода Конторы Члену Преосвященному Серапиону Епископу Дмитровскому и святыя Анны первого класса кавалеру
<...> Перчистенского Сорока Церкви Симеона Столпника, что на Поварской, священника Стефана Никитина с прихожаны
всенижайшее прошение
За необходимо нужное почитаем в настоящей нашей церкви стены алтаря надкласть и свод оного поднять выше, вместо же старого иконостаса поставить новый.» (8)

В 1735 году придел святителя Николая, который пришел в ветхость, «рачением» князя Ивана Андреевича Голицына в память его усопших родителей был восстановлен и заново освящен, о чем свидетельствуют сохранившиеся архивные документы:

«При церкви прихоцкой Преподобного Симеона Столпника что за Орбацкими вороты в Поварской улице имеется придел Николая Чудотворца, в котором для поминовения усопших родителей господина князя Ивана Андреевича Голицына совершалася ранняя литургия до отбытия священника Данилы Иванова, а священники имелися при оном служении и с платы его господина князя Голицына ружной. А ныне в оном пределе службы не имеется, понеже весьма в том пределе как престол так и протчая церковное строение обветшало, у вышереченный г-н кн. Голицын в поминовение ж своих родителей ревностно к построению всего того предела имеет рачение чтоб чрез ево кошт оной предел по-прежнему во имя Святого Николая чудотворца учредить, и видя оное ево доброе рачение о позволении по устроению и об освящении того предела и нижайший богомолец с ним кн. г-ном Голицыным согласно просим.
октября 1735 год
церкви Симеона Столпника поп Василий Осифов руку приложил» (9) 

«Указ Ея Императорского Величества Самодержицы Всероссийской из Синодального казенного приказу у церкви Симеона Столпника что за Арбатцкими вороты в Поварской попу Василию Иосифову да кн. Ивану Андреевичу Голицыну <...> сего ноября 3 дня 1735 году по Ея Императорскому Величеству указу и по благословению Святейшего Правительственного Синода а по подписанию Преосвященного Вениамина епископа Коломенского и Коширского велено вышепоказанной предельной Николаевской церкви вместо обветшалого перестроить вновь престол и устроить по подобию протчих святых церквей без всякого по своему смышлению приложения или умаления, устроя убрать святыми иконами и протчим церковным благолепием <...>
ноября 11 дня 1735 году» (10)

«<...> и сего декабря 1 дня 1735 году по Высочайшему [Ея Императорского Величества] указу и по благословению Святейшего Правительственного Синода а по подписанию Преосвященного Вениамина епископа Коломенского и Каширского велено протопрезвитеру Никифору з братиею вышепоказанный предел Николая чудотворца освятить и взять из Синодального дому и иеромонахов освященный антиминс <...>
декабря 15 дня 1735 году» (11)

В 1738 году прихожане храма задумали перестроить «престол, и жертвенник, и мост». Тогдашний настоятель иерей Михаил Федоров направляет в Московскую Консисторию прошение:

«<...> Бьёт челом Пречистенского сороку церкви Симеона Столпника что на Поварской поп Михайла Федоров. В оной старинной каменной Симеоновской церкви святой престол и жертвенник и мост весьма обветшалися и служить в той церкви невозможно.
А ныне я нижайший с приходскими людьми желаю во оной церкви престол и жертвенник и мост построить вновь, только без указу из Синодального Казенного приказу оного строить не смею <...>».
октября 4 дня 1738 году» (12)

Вскоре отцу Михаилу приходит ответ:

«Указ Епископа Преосвященного Вениамина Ея Императорского Величества из Синодального Казенного приказу Пречистенского сорока церкви Симеона Столпника что на Поварской попу Михайлу Федорову с прихоцкми людьми сего октября 9 дня <...> в вышепоказанной Симеоновской церкви святой престол и жертвенник и мост за ветхость перестроить вновь по церковному чиноположению <...>
октября 4 дня 1738 году» (13)

В 1759 году придел святителя Николая был заново освящен во имя святителя Дмитрия Ростовского. Видимо, в середине XIX века с северной стороны церкви был пристроен третий придел во имя святителя Димитрия Ростовского, который можно видеть на фото 1881 года. Этот придел, так же и ворота церковной ограды, построенные с ним в одно время, сделаны в лапидарных и упрощённых формах классицизма. (14)

* * *

Тяжким испытанием для Российского государства явился 1812 год — год наполеоновского нашествия.
2-го сентября 1812 года французы вступили в Москву и вскоре принялись за разграбление города, не пощадили они и церквей. Многие московские храмы были разграблены, все ценности расхищены. Настоятели церквей, как могли, защищали приходские храмы, иногда жертвуя своей жизнью. Так, настоятель Николаевской, в Кошелях, церкви священник Иван Петров был убит французами, стараясь отстоять церковное имущество. (15)

Дореволюционный церковный историк П. Знаменский так писал об этих событиях:

«Храмы Божии и монастыри сделались добычей пожара или подверглись опустошению и поруганию безрелигиозных сынов французской революции. Многие из них были обращены в казармы, конюшни и бойни для скота; их золотые и серебряные вещи сливались в слитки; оклады икон и драгоценные камни с облачений сдирались и расхищались; святые мощи выкидывались из их рак, валялись в кучах разного хлама. Несмотря, впрочем, на все ужасы разоренья, многие духовные лица не покидали своих церквей, старались по возможности спасать церковные сокровища, укрывая их под церковными крышами, под мостами, в печах и в земле, совершали по некоторым церквам обычные службы, заручившись на то дозволением французских начальников, напутствовали св. тайнами не успевших выехать горожан и терпеливо выносили от грубых и жестоких неприятельских солдат всякие поругания и страдания. <...>

Перед выходом из Москвы Наполеон в бессильной ярости велел взорвать весь Московский Кремль с его религиозными и историческими святынями. Повеление было исполнено. От 5 ужасных взрывов кремлевских стен потряслась вся Москва, бревна и камни летели по улицам, людей кидало из стороны в сторону. Но сильный дождь скоро прекратил действие пороха; большая часть стен и дворец с Грановитой палатой уцелели; Иван Великий заколебался, дал большую трещину, но устоял; к общему удивлению невредим остался чудотворный образ святителя Николая на стене полуразрушенной Никольской башни — не лопнуло даже стекло его киота.

По выходе неприятеля из Москвы оказалось, что из 237 московских церквей 12 сгорели вовсе, 115 были сильно повреждены, остальные все разграблены; не менее пострадали 17 московских монастырей. Успенский собор был весь разграблен и ободран; на месте разграбленного паникадила в нем висели весы для взвешивания награбленного золота и серебра, под ними стоял плавильный горн, а на ободранном иконостасе виднелась запись самого счета металла — 325 пуд. серебра и 18 пуд. золота.» (16)

Не избежал этой плачевной участи и храм Симеона Столпника. По данным Московской Консистории, церковь Симеона Столпника, как и многие другие столичные храмы, обгорела во время пожара. (17)

После освобождения Москвы предпринимаются деятельные меры по восстановлению святынь. Восстанавливать разрушенные московские храмы помогала вся Россия. Много было сделано пожертвований. Например, костромское дворянство пожертвовало 50 тыс. рублей на восстановление московских церквей, разрушенных неприятелем. Приходские церкви восстанавливались за счет прихожан.

Священнослужители храма Симеона Столпника во главе с его настоятелем Стефаном Никитичем Поповым и прихожане с усердием и любовью принялись за восстановление обгоревшей и оскверненной святыни. В архивах сохранилось «Дело об освящении церкви Симеона Столпника, что на Поварской. 1812 г.»:

«Епископу Дмитровскому Августину
от благочинного Пречистенского сорока протоиерея церкви Симеона Столпника что на Поварской Стеф. Никитина
Прошение
Божественный храм, при котором с причтом моим числюся во время нашествия вероломнейшего врага был осквернен, нечистотою исполнен. Иконостасы с святыми иконами осталися все три целыми. Престол в настоящей церкви Введения Богородицы Матери разрушен. А в приделах хотя и целы престолы, но оба обнажены. Ныне же оной храм от нечистоты совершенно очищен, потребное к отправлению священнослужений приготовлено: образ Святителя Димитрия Ростовского, при жизни его портретом написанный, в церкви поставлен и причту при храме жилище устроено. Почему нижайше прошу один престол, которого священный антиминс соблюден в приделе Симеона Столпника, освятить дозволить.
1812 г. ноября 30 дня» (18)

К 1818 году были полностью восстановлены и владения причта, также обгоревшие во время пожара.
По соседству с храмом буквально восстали из пепла церкви Николы на Песках, Филипповская у Арбатских ворот, Бориса и Глеба. Эти церкви были настолько разрушены, что Консистория постановила их разобрать, а прихожан отнести к другим приходам. Так, приход церкви Бориса и Глеба, на Поварской, был приписан к храму Симеона Столпника. Однако, по прошению самих прихожан, этот разрушенный храм дозволено было «исправить». В 1819 году церковь Бориса и Глеба была восстановлена, а 9 ноября освящена, в ней возобновились богослужения. (19)

* * *

Как выглядел храм преподобного Симеона Столпника на Поварской к концу XIX века, можно узнать из метрики 1887-1891 годов.

«[Церковь] Во имя Преподобного Симеона Столпника, именующаяся так по приделу в честь сего святого; настоящая в честь «Введения во храм Персвятой Богородицы» (на Поварской). [Церковь] каменная <...> квадратная, одноэтажная. Алтарь главной церкви с одним полукружием. (Приделы одноапсидные). Вышина церкви 10 саженей, длина 16 саженей и 1 1/2 аршина, ширина 8 сажень и 1 аршин. [Построена] из кирпича. Стены выкладены сплошною кладкою. Связи в стенах железные. Наружные стены гладкие. Есть карнизы в виде поясков на трапезной церкви, а на настоящей церкви между поясками есть зубчики. Кровля шатровая, на трапезной церкви в два ската, на настоящей — в четное ската, вся из железа, выкрашена краскою. Подзоры железные. Кровля старая. Фонарь на сводах глухой.

Глав на всей церкви с колокольнею — 9, из них 5 большого размера находятся над срединою настоящей церкви, остальные над тремя алтарями настоящей и трапезной церкви и над колокольнею. Главы покрыты белым железом. Кресты на главах медные, осьмиконечные, с цепями, спускающимися к главам.

Окна широкие, квадратные. В главном алтаре одно окно, и по одному окну в каждом из двух предалтариях. В алтарях трапезной церкви по два окна и все окна в один свет, с прямыми перемычками. Наличники у окон гладкие из кирпича. Окна прямые с отливами внутрь. У окон решётки железные, крашеные.

Дверей входных четверо, из них одни на западной стороне церкви, двое — на северной и одна с южной стороны. Все двери железные. Прежде существовал вход с северной стороны в виде крытой галереи, который наглухо заложен неизвестно когда. Паперть устроена с одной стороны.

Церковь внутри устроена в виде квадратной палаты. Алтарь от храма отделяется только в настоящей церкви каменною стеною с тремя пролетами. Приделов в церкви два. Западный притвор — трапезной устроен в виде палаты, от храма отделяется глухою стеною с одним пролётом в виде арки.

Своды устроены в настоящей церкви четырехсторoнние, опираясь на стены, соединенные вверху железными связями. Своды трапезной церкви в одной части шатровые, в другой полукруглые, и как те, так и другие опираются на два столба.

Среди трапезной церкви поставлено два столба, четверогранные, гладкие, без карнизов. На каждом из них имеется по одной впадине для образов. Решеток кругом их и лавок нет.
Пол лещадный как в алтарях, так и во всем храме с притвором.
Алтарь в настоящей церкви троечастный, разделённый двумя арками. В правом предалтарии находился ризница, в левом предалтарии жертвенник. Своды в алтаре лежат на стенах. Окон в алтаре и предалтариях три. Помост в алтаре выше помоста храма на одну ступень.
Два придельные алтаря одночастные, каждый о двух окнах, с полукруглыми сводами.
Все три престола деревянные, без возвышений от помоста. Престолы квадратные, в настоящей церкви — 1 1/2 аршина, в трапезной церкви 1 аршин и 4 вершка.

Иконостасы нового устройства, резные, из дерева, резьба помещена на золотом поле в визе веток, звёздочек и т.п. В настоящей церкви иконостас четырехъярусный. Царские двери, состоящие из двух створок, гладкие, золочёные, местами покрыты резьбою. Форма верхушек царских дверей в настоящей церкви прямая, гладкая, в трапезной — на одних изображение чаши, на других — лучи образного сияния. Иконостасы трапезной церкви в три яруса.

Солея пред алтарём от одного клироса до другого каменная, выше помоста храма на одну ступень и от последнего решёткою не отделена.
В настоящей церкви амвонное место выделяется из солея и сделано из белого камня. Сени над ним нет. Клиросы одной стороной примыкают к стенам церкви, другие стороны, боковые, сделаны из балясника, задние глухие, с вставленными в них иконами. Особых в них украшений нет.

Колокольня построена в одно время с церковью и из такого же материала. Форма её от основания квадратная, а верх в виде башни. Каких-либо изображений и надписей нет.
Колоколов всех восемь. На одном надпись: «Лета 7185 августа в 3 день вылит сей колокол при державе Великого Государя и Великого князя Феодора Алексеевича всея Великой и Малой и Белой России самодержца. Лил сей колокол мастер Маторин». Стены церковные расписаны живописным письмом. Церковь настоящая расписана вся, трапезная только местами, в сводах.

На иконе Симеона Столпника находится надпись: «Лета 7132 [1624 год — прим. ред.] ноября 22 дня при державе Государя и Великого князя Михаила Феодоровича — всея России и при Святейшем Филарете патриархе Московским и всея России поставлен сей образ в церковь Симеона Столпника что за Арбатскими вороты на Дехтяреве огороде. Гавриил Александров сын Протасов».
Местно чтимая икона свт. Димитрия, Митрополита Ростовского Чудотворца.
Какие из древних икон находятся в иконостасе неизвестно.
1887 года февраля 3 дня» (21)

Этот документ был составлен специалистами — архитекторами и историками. О том же, какое впечатление производило внутреннее убранство храма на рядового прихожанина, какая духовная атмосфера царила в нем во время службы, мы можем получить представление, прочитав заметку, опубликованную в газете «Московские епархиальные ведомости» за 1871 год в разделе «Епархиальная хроника»:

«1-е сентября 1871 г., праздник в церкви Симеона Столпника, на Поварской.
Без всяких объявлений, при одном знании местных жителей совершалась праздничная служба в церкви Симеона Столпника на Поварской.
Местный настоятель, соборный протодьякон, превосходные певчие исполнили богослужение в этом небольшом, но полном древностей храме.
Местные иконы в главном храме совершенно залиты золотом: на правой стороне — изображение Господа Вседержителя в короне, разукрашенной драгоценными камнями, на левой — образ Введения во храм Пресвятой Богородицы, и здесь корона на главе Симеона Богоприимца. Как горит золотом иконостас, так в противоположность золоту превосходная итальянская живопись обращает на себя внимание на клиросных иконах. Два события церковной истории: Преображение Господа и Успение Пресвятой Богородицы — изображены великолепным стилем современной живописи; на обеих сторонах этого главного храма древняя византийская живопись в смеси с суздальскою оттеняет значение современного искусства. Для нас чрезвычайно поучительно было такое сопоставление древнего с новым. — Отдавая вполне справедливость историческому значению церковной живописи, мы восхищаемся удачным изображениям икон новейшего стиля, как совершенно понятным и вразумительным для обыкновенного взора. (22)

Божественная литургия окончилась многолетием; в обычное же время для проповеди священник, совершавший службу, напомнил предстоящим об увлечении жизнью и ее временными удовольствиями, разобрал источник такого соблазна, советовал, по слову Апостола, углубляться в невидимое и для того иметь образцом святых, признаваемых православной церковью. Речь отца Алексия была свободна, понятна, влиятельна. Аналой служил как бы обыкновенным признаком, что говорится проповедь, но на нем ничего не лежало. Отрадный факт такого привычного слова и спокойного сознания логической связи мыслей. Слово пастыря, которого мы, впрочем, в первый раз слышали, не было испещрено цитатами; язык был высок, но современного колорита.
Здесь, в этом храме, мы еще более убедились, что современность языка и живописи нисколько не вредит величию содержания Божественных истин, но еще вернее западает в души и оставляет в ней твердые убеждения.» (23)

В 1890 году реконструировалась ограда церкви по Поварской улице — «каменный с железными решетками забор». В конце XIX века к западному фасаду по сторонам колокольни были сделаны низкие пристройки. Покрытие храма по ярусам кокошников было заменено четырехскатной кровлей. Были также заменены покрытия трапезной и приделов, надстроены стены трапезной, растесаны оконные проемы трапезной и приделов. В связи с устройством калориферного отопления у южного фасада церкви появилась кирпичная дымоходная труба, а пол в интерьере был полностью разобран.

* * *

Наступил 1917 год, к власти в России пришли большевики. Все помнят хрестоматийную фразу Ленина: «Религия — опиум народа». Храмы стали закрываться, а в тридцатые годы, уже при Сталине, церкви начали уничтожать. Особенно распространённым способом «унижения» храмов было использование их не по назначению. Не избежал этой печальной участи и храм преподобного Симеона Столпника. С 1934 года по 1938 год в здании храма проходили службы «обновленцев». В 1938 году храм был закрыт; 22 сентября 1938 года вышло постановление Краснопресненского райсовета о передаче «здания бывшей церкви» Райпромтресту.

Существует версия, согласно которой закрытие храма связано с именем великого русского певца Федора Ивановича Шаляпина. Подтверждение подобной версии находим в книге «С Крестом и без Креста», автором-составителем которой является известный писатель, историк В.А. Десятников. Он пишет: 

«Последний раз служили в этой церкви [Симеона Столпника на Поварской — прим. ред.], когда отпевали Ф.И. Шаляпина. Об этом рассказывала мне дочь великого артиста Ирина Феодоровна, заказавшая здесь службу по отцу и тем навлекшая немилость на весь причт.»24 Такое обстоятельство вполне могло послужить поводом для закрытия храма. Ведь Федор Иванович Шаляпин был фигурой одиозной для советских властей: певец-эмигрант, выпустивший незадолго до смерти — в 1932 году — книгу воспоминаний «Маска и душа», где, рассказывая о своих встречах с большевистскими лидерами Лениным, Сталиным, Троцким, Дзержинским, он давал им весьма нелицеприятную оценку, как, впрочем, и всему большевистскому режиму. Размышляя над причинами глобальной исторической катастрофы, произошедшей с его страной, Шаляпин писал: «Я не могу быть до такой степени слепым и пристрастным, чтобы не заметить, что в самой глубокой основе большевистского движения лежало какое-то стремление к действительному переустройству жизни на более справедливых, как казалось Ленину и некоторым другим его сподвижникам, началах. Не простые же это были, в конце концов, «воры и супостаты». Беда же была в том, что наши российские строители никак не могли унизить себя до того, чтобы задумать обыкновенное человеческое здание по разумному человеческому плану, а непременно желали построить «башню до небес» — Вавилонскую башню!.. Не могли они удовлетвориться обыкновенным здоровым и бодрым шагом, каким человек идет на работу, каким он с работы возвращается домой, — они должны рвануться в будущее семимильными шагами… «Отречемся от старого мира» — и вот, надо сейчас же вымести старый мир так основательно, чтобы не осталось ни корня, ни пылинки.<...>

Таким образом, произошло то, что все «медали» обернулись в русской действительности своей оборотной стороной. «Свобода» превратилась в тиранию, «братство» — в гражданскую войну, а «равенство» привело к унижению всякого, кто смеет поднять голову выше уровня болота. Строительство приняло форму сплошного разрушения, и «любовь к будущему человечеству» вылилась в ненависть и пытку для современников. <...>

Большевистская практика оказалась еще страшнее большевистских теорий. И самая страшная, может быть, черта режима была та, что в большевизм влилось все жуткое российское мещанство с его нестерпимой узостью и тупой самоуверенностью. И не только мещанство, а вообще весь русский быт со всем, что в нем накопилось отрицательного. Пришел чеховский унтер Пришибеев с заметками о том, кто как живет, и пришел Федька-каторжник Достоевского со своим ножом. Кажется, это был генеральный смотр всем персонажам всей обличительной и сатирической русской литературы от Фонвизина до Зощенко. Все пришли и добром своим поклонились Владимиру Ильичу Ленину…» (25)

В дальнейшем здание храма использовалось для самых разных целей. Например, храм заняла мастерская «Мединструмент», а с 1968 года, после реставрации 1965-1966 годов, в здании храма размещался Выставочный зал Всероссийского общества охраны природы.

В результате многочисленных перестроек советского времени и использования храма не по назначению здание в значительной степени утратило художественно ценный облик и находилось в тяжелом техническом состоянии. Ко времени реставрации 1965-1966 годов памятник имел следующие утраты и разрушения: были снесены все барабаны и купола главного объема и приделов, разобраны ярус звона, шатер колокольни и апсида северного придела, срублен пол и подшит потолок трапезной, утрачено покрытие кровель, а также уничтожены полы и убранство интерьеров. (26)

* * *

Храм был отреставрирован в 1965-1966 годах, когда московские власти задумали на месте уютных арбатских переулков и знаменитой Собачьей площадки проложить широкий проспект, который должен был олицетворять собой новую, социалистическую Москву. Храм мешал прокладке нового проспекта. Несколько раз церковь собирались сносить. Наконец, было принято решение о реставрации храма. Не последнюю роль в сохранении храма Симеона Столпника как исторического памятника сыграл архитектор-реставратор Леонид Иванович Антропов, друг и соратник выдающегося деятеля отечественной культуры Петра Дмитриевича Барановского, спасшего и вернувшего к жизни многие архитектурные памятники прошлого.

Писатель В.А. Десятников, которому посчастливилось работать с Леонидом Ивановичем Антроповым в Научно-методическом совете по охране памятников, рассказывает в своей книге удивительную историю:
 

«Москва ему [Л.И. Антропову] обязана спасением многих архитектурных достопримечательностей. Среди них церковь Симеона Столпника XVII века, что на углу Нового Арбата и Поварской. <...> То, что этот памятник украшает ныне проспект, заслуга вовсе не бывшего главного архитектора Москвы и автора проспекта М.В. Посохина. Сохранил ее для Москвы Л.И. Антропов. Когда мощный экскаватор прибыл, чтобы развалить обезображенное перестройками древнее сооружение, Леонид Иванович залез в ковш экскаватора и не дал возможности работать до тех пор, пока Г.В. Алферова и П.Д. Барановский не принесли приказ из Министерства культуры СССР о постановке памятника на государственную охрану.» (27)

Реставрационные работы проводились в 1965-1966 годах ЦНРМ МК СССР. Автором проекта реставрационных работ была Ольга Дмитриевна Савицкая. Проект предполагал восстановление памятника методом целостной реставрации на основе данных натурного обследования, дополнительного использования аналогий и архивных фотографий памятника.

В результате проделанных работ были разобраны пристройки и элементы поздних преобразований, искажавшие вид здания, снят культурный слой до уровня XVII века и сделана вымостка участка вокруг церкви.

В первоначальном виде были восстановлены сводчатые перекрытия трапезной, два яруса кокошников и основной объем храма. Форма глав, высота барабанов и шатра колокольни восстановлены на основе архивных фотографий с использованием фотометода.28 Были также восстановлены первоначальные формы оконных и дверных проёмов и их декоративное обрамление.

Рассказ Ольги Дмитриевны Савицкой о том, как проводились реставрационные работы — это еще одна удивительная, почти невероятная история о чудесном спасении храма от гибели:

«К реставрации храма мы приступили поздно. Вовсю уже шло строительство Нового Арбата. Поэтому было потеряно много времени. И нам, реставраторам, были поставлены очень жёсткие сроки. Перед тем, как приступить к реставрации какого-нибудь памятника старины, обычно проводятся фундаментальные исследования. А тут ни о каких исследованиях речи не шло: делать надо было, как это принято у нас, в авральном порядке. На обсуждение каждой архитектурной детали, каждой «дырки», времени не было. Поэтому научную работу приходилось вести в процессе реставрационных работ. Поскольку было принято решение о немедленном начале работ, то проект реставрации делался параллельно со строительством. Ситуация осложнялась тем, что без конца шли распоряжения «руководящих товарищей»: церковь сносить. Но решения эти каждый день менялись. Один день — «сносить», а на следующий день приходит решение прямо противоположное — «не сносить». Причем, вот что интересно: письма о необходимости сноса храма писали не только партийные работники, но и «простые люди». Например, учителя соседней школы жаловались властям: «Мы в школе ведем антирелигиозную пропаганду, а вы тут церковь восстанавливаете». Некоторые противники реставрации приводили такие аргументы: «Как это? Новый Арбат — символ социалистического города, а вы заняты храмом». Эти так называемые «письма трудящихся» влияли и на мнение партийных властей. У меня сохранилась куча документов, актов, каждый из которых отменяет предыдущий. Когда почти весь объем работ был закончен, опять по доносу учителей-атеистов пришло решение о сносе храма. Но и это решение быстро отменили, увидев, что храм почти восстановлен. Оставалось только восстановить главки Наконец, как-то раз мимо уже отстроенного храма проехал Суслов и сказал: «Кресты снять!». Кресты некоторое время еще постояли на колокольне, а потом пришлось их все-таки убрать. Кресты эти потом двадцать лет пролежали подвале...»

О.Д. Савицкая вспоминает о рабочих, занятых на реставрационных работах:

«Со мной работали великолепные каменщики. Один из них — Константин Фёдорович Фадеев, один из лучших реставраторов Москвы (он реставрировал знаменитый Соловецкий монастырь). Он обладал потрясающим художественным чутьем. С К.Ф. Фаде… Продолжение »